ГЛАВА ВОСЬМАЯ [Качество]

     Качеством я называю то, благодаря чему предметы  называются  такими-то.

"Качество"  имеет много  значений. Под  одним видом  качества будем разуметь

устойчивые   и  преходящие  свойства.   Устойчивое  свойство  отличается  от

преходящего  тем,  что  оно  продолжительнее  и  прочнее.  Таковы  знания  и

добродетели. В самом деле, знание, надо  полагать,  есть нечто прочное  и  с

трудом меняющееся,  даже если постигли  его в  малой  степени, разве  только

произойдет  значительная  перемена из-за болезни или чего-то другого  в этом

роде. Таким же образом и добродетель, например справедливость,  благоразумие

и  все  тому  подобное,  надо полагать,  не  легко  поддается  колебаниям  и

изменениям.

     Преходящими  свойствами  или  состояниями  называются  такие  качества,

которые  легко поддаются  колебаниям и быстро  изменяются, каковы, например,

тепло и холод, болезнь  и здоровье и все тому подобные  [состояния]. В самом

деле,  человек находится в том пли другом  состоянии  и вместо  с том быстро

изменяется, становясь  из теплого холодным или из здорового больным, и точно

так же в остальных случаях, если только за какое-нибудь из этих  состояний с

течением  времени но укоренится и  не  окажется неустранимым или  совершенно

неподверженным  изменению; а  такое  состояние можно  было бы,  пожалуй, уже

назвать устойчивым свойством. Итак, очевидно, что под устойчивыми свойствами

разумеют качества более продолжительные и  малоподверженные изменениям: ведь

о  тех, кто  но вполне владеет  знаниями  и  легко  поддастся  изменению, не

говорят, что они обладают таким-то свойством, хотя они, конечно, находятся в

каком-то отношении к знанию - либо в худшем, либо  в лучшем.  Таким образом,

устойчивое  свойство отличается от  преходящего  тем,  что  последнее  легко

поддается  изменению,  а  первое  более  продолжительно  и  мало  подвержено

изменениям.  Вместе  с  том свойства суть  состояния,  однако  состояния  но

обязательно  свойства.  В  самом  деле,  те, кто  обладает  теми  или  иными

свойствами,  находятся  в  каком-то  состоянии  в  отношении  их,  а те, кто

находится   в   каком-то    состоянии,   не   во   всех   случаях   обладают

[соответствующим] свойством.

     Другой вид  качества -  это то, благодаря  которому  мы  называем людей

искусными в кулачном бою или искусными в беге, здоровыми или болезненными, и

вообще те качества,  о которых говорится  как  о  врожденной способности или

неспособности; в {13} самом деле,  каждое из них называется таким не потому,

что кто-то находится в каком-то состоянии, а потому, что он имеет врожденную

способность   или   неспособность   легко  что-то   делать  или  ничего   не

претерпевать;  так, кто-то  называется искусным в кулачном бою или в беге не

потому,  что он находится в  том или ином состоянии, а потому,  что он имеет

врожденную  способность легко  что-то  делать,  и  здоровым - потому, что он

имеет врожденную способность не  поддаваться легко действию случайностей,  а

болезненным  -  потому, что  он от природы способен  сопротивляться действию

случайностей. Точно так же обстоит дело и с твердым и мягким.

     Твердое называется так потому, что оно имеет способность не поддаваться

легко раздроблению, а мягкое - потому, что не имеет способности к этому.

     Третий  вид  качества - претерпеваемые  свойства  и состояния.  Таковы,

например, сладкость,  горечь, терпкость  и  все сходное  с ними; кроме того,

тепло, холод, белизна и чернота.  Что они  качества - это очевидно:  то, что

ими  наделено,  называется  таким-то  в  соответствии с ними; например,  мед

называется сладким, так как он наделен сладкостью, и тело называется  белым,

так  как оно наделено  белизной.  Точно  так же обстоит  дело  и в остальных

случаях. А претерпеваемыми свойствами  они называются не потому, что то, что

наделено  ими,  само  что-то претерпевает  или  испытывает:  мед  называется

сладким не потому, что он что-то испытал,  и все тому  подобное  - точно так

же.  Равным образом и тепло и холод называются претерпеваемыми свойствами не

потому,  что наделенное  ими что-то испытало. Называются они так потому, что

каждое из  упомянутых  качеств оказывает  некоторое воздействие на [внешние]

чувства. Действительно, от сладкости воздействие испытывает вкус, а от тепла

- осязание, и сходным образом остальные [такого рода] качества.

     Что же  касается белизны, черноты и  других цветов,  то  они называются

претерпеваемыми свойствами не по той же причине,  что упомянутые качества, а

потому,  что  они  сами  порождены испытываемыми воздействиями.  Что  многие

перемены в цвете  происходят  из-за воздействий, испытываемых [душой], - это

ясно; в  самом  деле, кто  испытал стыд  -  покраснел,  кто испытал страх  -

побледнел,  п  так  в каждом  подобном  случае.  Поэтому  если  кто  так  же

естественным  образом  испытал  нечто  подобное, то  следует ожидать,  что в

зависимости  от некоторых естественных  обстоятельств у  него будет такой же

цвет [лица].  Действительно, то  же состояние  тела, которое в первом случае

возникло   при  испытании  стыда,  может   возникнуть  и  в  зависимости  от

естественного строения тела, а потому естественным образом возникает и такой

же цвет.  Таким образом, те явления  (symptomata)  этого рода, которые берут

свое начало от тех или иных  устойчивых  и длительных  состояний, называются

претерпеваемыми свойствами. В самом деле, бледность или смуглость называются

качествами  (ведь нас называют такими-то благодаря им), когда они появляются

не  только  в  зависимости  от  естественного строения тела, но и вследствие

продолжительной болезни или солнечного жара,  и  они [в этом случае]  лишь с

трудом  исчезают и даже остаются на всю  жизнь (ведь нас  называют такими-то

точно так же благодаря им). А те явления, которые возникают от чего-то легко

прекращающегося   и  быстро   исчезающего,   называют  состояниями,  но   не

качествами. Дело в том, что по  ним никого не  называют таким-то и таким-то:

ведь краснеющего от стыда не называют краснолицым, а бледнеющего от страха -

бледнолицым, а скорее о них говорят, что они что-то испытали. Так что в этих

случаях говорят о состояниях, а не о качествах.

     Равным образом говорят  о претерпеваемых свойствах и состояниях души. В

самом деле,  те из  них, что  сразу  возникли при рождении от  тех  или иных

устойчивых  состояний,  называются  качествами, например  умопомешательство,

раздражительность и тому подобное, ведь  по ним называют кого-то  таким-то и

таким-то  - раздражительным или помешанным. Равным образом  и те отклонения,

которые  не {14} прирождены,  но  вследствие каких-то  других  обстоятельств

трудноустранимы  или же вообще  не поддаются  изменениям, суть качества, так

как  по ним  называют людей такими-то и  такими-то. А те,  что возникают  от

чего-то   быстро   исчезающего,   называются  состояниями,   например   если

испытывающий  печаль  становится более раздражительным.  В самом деле, того,

кто  в  таком  состоянии становится более раздражительным,  еще  не называют

раздражительным человеком, а  скорее говорят, что он  что-то испытал.  Таким

образом,  подобные  [явления]  называются  состояниями,  а   не  качествами.

Четвертый вид  качества - это  очертания имеющийся  у каждой  [вещи] внешний

облик и, кроме того, прямизна и кривизна и тому подобное. В самом деле, ведь

по ним  в  каждом случае  называют  что-то  таким-то и  таким-то,  ибо  вещь

называют  такой-то  и  такой-то  благодаря  тому,  что  она треугольная  или

четырехугольная, или  благодаря  тому, что она  прямая или кривая, и  равным

образом  по  внешнему  облику что-то  называют  таким-то и  таким-то. Что же

касается рыхлого и плотного,  шероховатого и гладкого, то кажется, будто они

означают какое-то  качество;  однако  они,  видимо, не относятся к категории

качества;  в самом деле, каждое из  них указывает, по-видимому, скорее на то

или  иное  положение частей; а  именно, нечто плотно потому,  что части  его

очень близки друг к другу,  а рыхло  потому, что они  находятся на некотором

расстоянии  друг  от друга;  гладко же потому, что части его лежат как бы по

прямой линии, а шероховато потому, что у него  одна часть выше, другая ниже.

Можно было бы, пожалуй, указать и какой-нибудь  другой  вид качества. Но, во

всяком случае, упомянутые нами - наиболее распространенные.

     Итак, качества - это те, о которых мы говорили, а такими-то и такими-то

вещи называют производными  от них именами или именами, образованными от них

как-то  иначе.  В большей  части случаев и  даже почти во всех  такими-то их

называют производными именами. Так, от бледности - бледным, от умения читать

и  писать -  умеющим  читать и писать, от  справедливости -  справедливым. И

точно так же и в других случаях.

     Иногда, однако, из-за  того, что некоторые  качества не имеют названий,

наделенное ими нельзя назвать производным от них именем; например, способный

к  бегу  или  к  кулачному  бою,  называемый  так  в  силу  своей  природной

способности, не  называется производным от  какого-либо качества именем, ибо

для способностей, благодаря  которым эти люди  называются именно такими, нет

названий в отличие  от искусств,  по  которым  кого-то называют  способным к

кулачному бою или к борьбе в силу их наклонностей: ведь говорят об искусстве

кулачного боя и об искусстве борьбы, а  тех, кто  расположен к ним, называют

такими-то и такими-то т.е. производным от этих искусств именем.

     Иногда же хотя  качество и  имеет  название,  но  то, что  называется в

соответствии  с ним,  называется  но  производным  от  него именем; так,  от

добродетели (arete)  - хороший (spoydaios); в самом деле, хороший называется

так  потому,  что   он  обладает  добродетелью,  но  назван  он  именем,  не

производным от  добродетели. Однако это бывает  не часто. Итак, такими-то  и

такими-то [вещи] называются в соответствии с перечисленными видами  качества

производными от них именами или именами, образованными от них как-то иначе.

     У   качества   бывает    и   противоположность;   так,   справедливость

противоположна несправедливости, белизна - черноте, и все остальное таким же

образом,  равно  как  и все  то,  что  названо по ним  таким-то и  таким-то,

например несправедливое противоположно справедливому  и белое  - черному. По

это  имеет место но  во всех  случаях. В самом  деле, огненно-красному,  или

бледно-желтому, или другим подобным цветам нет ничего противоположного, хотя

они качества. Далее, если одна из двух  противоположностей ость качество, то

и   другая  будет  качеством.  И  это  становится  ясным,  если  привлечь  к

рассмотрению  остальные категории. Так,  если справедливость  противоположна

несправедливости,  а  справедливость  есть  качество,  {15}  то,  значит,  и

несправедливость - качество; в самом деле, ни одна из остальных категорий не

подходит к несправедливости - ни количество, ни отношение, ни "где" и вообще

ничего из них,  кроме  качества. Точно так же  обстоит  дело и  с остальными

противоположностями  у   качества.  Качества  допускают  большую  и  меньшую

степень.  Об одном  белом говорят, что  оно более бело или  менее бело,  чем

другое,  и  об  одном  справедливом - что оно  более  справедливо или  менее

справедливо, чем  другое.  Да  и  самому качественно  определенному доступно

приращение, ибо  нечто, будучи белым, может стать еще более белым; однако не

всегда так, а лишь большей частью. В самом деле, вызывает сомнение, можно ли

сказать,  что одна справедливость есть  большая  или меньшая справедливость,

чем  другая;  и точно так же  и относительно  всякого  другого  свойства или

состояния. Ведь некоторый спорят об этом: они утверждают, что, конечно, одну

справедливость (или одно здоровье) никак нельзя называть большей или меньшей

справедливостью  (или здоровьем),  нежели другую, но  один человек  обладает

здоровьем в меньшей мере, чем другой,  и справедливостью в меньшей мере, чем

на другой, и точно  так же умением читать и писать и остальными свойствами и

состояниям.  Но  по  крайней  мере  то,  что называется  по  ним,  бесспорно

допускает большую и меньшую степень; в самом деле, об одном говорят,  что он

владеющий искусством чтения и письма в большой морс, чем другой, а также что

оп более здоров и справедлив, и точно так же в других случаях.

     Между  том "треугольное"  и  "четырехугольное",  как  и  всякая  другая

фигура,  не  допускает,  видимо, большую степень.  Ведь  все, что  принимает

определение треугольника или круга,  есть треугольник  или круг в одинаковой

мере, а из того, что не  принимает такого определения,  нельзя одно называть

[треугольником или  кругом] в большей степени, нежели другое; в самом  теле,

квадрат   нисколько  не   в  большей  степени  круг,  нежели  разносторонний

многоугольник,  ибо  ни  тот  ни  другой не принимает определения  крута.  И

вообще, если  оба не принимают определения предлежащего [предмета], то  один

не может быть назван им в большей степени, нежели  другой. Таким образом, не

все качественно определенное допускает большую и меньшую степень.

     Итак,  из  указанных  выше  черт  ни  одна  не  составляет  особенности

качества. О сходном  же  и несходном говорится только в отношении качеств. В

самом деле,  одно сходно с другим лишь постольку,  поскольку оно есть  нечто

качественно  определенное; поэтому  особенностью  качества будет то,  что  о

сходном и несходном говорится лишь в отношении его.

     Не  следует  при  этом  смущаться,  если  кто-то  скажет,  что мы, имея

намерение  говорить о качестве, сопричисляем  к нему  и много соотнесенного:

ведь мы говорили, что свойства и состояния принадлежат к соотнесенному. Дело

в  том, что почти у всех  них роды, правда,  суть соотнесенное, но  ни  одно

отдельное  свойство   и  состояние  не  есть  соотнесенное.  В  самом  деле,

относительно  знания как рода говорится, что то, что  оно  есть, оно есть  в

связи с другим (ведь говорят: знание чего-то); но о каждой отдельной отрасли

знания но  говорят, что  то,  что  она  есть, она  есть  в связи  с  другим;

например,  о  грамматике  не  говорят, что  она  грамматика  чего-то,  и  об

искусстве музыки - что  она музыка чего-то; разве только через род они могут

быть  обозначены как соотнесенное; например, грамматика  называется  знанием

чего-то, но не грамматикой чего-то, и искусство музыки - знанием чего-то, но

не музыкой  чего-то.  Так что  отдельные  отрасли  знания  не  принадлежат к

соотнесенному. Между тем мы называемся такими-то и  такими-то в соответствии

с отдельными отраслями знания, ведь как раз ими  мы  обладаем; в самом деле,

знающими  мы  называемся потому, что мы  обладаем  каким-нибудь из отдельных

знаний.  Вот почему эти знания  будут качествами, а именно отдельные отрасли

знания,  в  соответствии  с которыми  мы  иногда  и называемся  такими-то  и

такими-то,  а к соотнесенному они но принадлежат. Кроме того, если бы одно и

то  же и оказалось и соотнесенным и качеством,  то  вовсе  по было бы нелепо

причислять его к обоим этим родам. {16}

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ [Остальные шесть категорий]

     Действие и  претерпевание также допускают  и противоположность  себе, и

большую и  меньшую  степень. В  самом дело,  нагревать и  охлаждать,  равным

образом быть нагреваемым и быть охлаждаемым, испытывать радость и испытывать

печаль  -  все это  противоположно  одно  другому,  так  что  они  допускают

противоположность себе. Они допускают также большую и меньшую  степень: ведь

можно нагревать что-то больше или меньше и можно быть нагреваемым больше или

меньше. Следовательно, действие и претерпевание допускают  большую и меньшую

степень.

     Итак,  вот  что  сказано  об этих  категориях. Что касается [категории]

"находиться в каком-то положении", то относительно нее  уже было сказано при

рассмотрении  соотнесенного,  что  она  называется  именем,  производным  от

различного рода положения. Что же касается  остальных категорий  -  "когда",

"где" и "обладать",  то ввиду полной их ясности  о  них говорится здесь лишь

то, что  было сказано вначале, а  именно  что обладать означает, [например],

быть обутым, быть вооруженным, где - например, в Ликее, и остальное, что уже

было сказано о них.

     ...........................

  1...2...3...4